Видео https://www.youtube.com/watch?v=EtHyy3Qk2RE
Смысл художественного текста рассматривается как совокупный результат понимания читателем континуального речевого потока, в котором авторский замысел (смысл) формализуется благодаря доязыковым смыслам, аккумулированным в языковых значениях разного уровня, символах, а также ассоциациях, потенцированных организацией речевого потока. Автор оперирует понятиями «элементарный смысл» как минимальная единица смысла и «смысловой поток» как некий конструкт, возникающий из однородных элементарных смыслов. Элементарные смыслы рассматриваются с точки зрения лингвистических и экстралингвистических источников, моделей извлечения (порождения), функций и радиуса действия; на примере одной строки демонстрируется неразделимое смысловое единство речевого континуума, взаимодействие осознаваемых и не осознаваемых реципиентом источников и моделей смыслопорождения. Средством верификации элементарного смысла в художественном тексте признано его соотношение (корреляция) с другими смыслами в составе смысловых потоков (парадигм), объединенных кореференцией или концептуальной однородностью.
Хотя смысл признается первой из приоритетных проблем лингвистики XXI века[1] и фигурирует в исследованиях ряда направлений лингвистики [2, 3, 4], лингвокогнитивистики[5], поэтики [6], герменевтики [7], категория смысла так и не получила однозначного определения с точки зрения хотя бы одной из наук филологического цикла. Более того, традиционное понимание языкового значения стало пересматриваться в свете попыток перехода от значения к смыслу; так, в когнитивистике значение уже интерпретируют как систему знаний, включающую алгоритм смыслопорождения [8, с. 4].
В художественном тексте этот алгоритм включает постоянное преодоление привычного, бесконечное обновление репертуара приемов. Извлечение уникального смысла в процессе регулярных, системных речевых операций в момент контакта читателя с автором пока представляет собой область, в которой между лингвистикой и литературоведением, лингвистикой и психологией нет прямой преемственности; существует недостаток конкретики, заметный в публикациях о смысле литературных произведений. Читательское понимание (или непонимание) произведений словесного искусства представляет главную проблему для целого ряда дисциплин филологического и психолого-педагогического цикла.
Психология смысла рассматривает искусство (а значит и искусство слова) как механизм трансляции жизненных смыслов [9, с. 419], единственную деятельность, «которая отвечает задаче открытия, выражения и коммуникации личностного смысла действительности» [9, с. 420]. Во взаимодействии интертекстуального и интротекстуального подходов к смыслообразованию в процессе восприятия литературного произведения нельзя не признать базовый статус языка/речи как в авторской, так и в читательской деятельности. Языковые значения и звучания аккумулируют доязыковые смыслы и ассоциации многих поколений; формализуя авторские смыслы, они, по законам смыслообразования в словесном искусстве, оставляют читателю достаточный простор для смыслотворчества по мере его собственного опыта, языкового чутья и эстетического чувства.
Опыт смыслового анализа речевой ткани художественных текстов показывает, что невозможно обойтись без различения единиц смысла по масштабу/уровню, причем уровневая иерархия единиц языка/речи только косвенным образом может быть ориентиром в таком масштабировании. Наш материал дает основания для различения элементарных смыслов, смысловых конструктов и целостного (глобального) смысла текста.
Элементарные смыслы – самый проблематичный уровень этой иерархии: они соотносятся с языковыми единицами и их значениями далеко не однозначно, реципиенты разной квалификации демонстрируют кардинальные различия в интерпретациях, статистическим методам обследования поддаются только интерпретации массового, наименее квалифицированного читателя. Описывая те или иные аспекты лингвистической организации художественного текста, исследователи, как правило, не касаются континуальности речевого потока и процессуальной сущности смыслообразования. Поэтому для накопления фактов в основу работы был положен следующий принцип: любой реципиент, в том числе исследователь, может строить свое осмысление речевого потока с максимальным использованием доступных ему знаний и ассоциаций; но достоверным элементарным смыслом признается только такой минимально формулируемый квант смысла, который вступает в ту или иную корреляцию с другими квантами смысла данного текста, подтверждая тем самым свою значимость в развитии мысли.
Участники речевой коммуникации осознают в качестве носителей смысла преимущественно значения слов; поэтому исходным пунктом для изучения смыслообразования в речи может быть модель актуализации лексического значения [10]. Но спектр моделей смыслообразования в художественной речи намного шире, пока он не поддается исчерпывающему описанию, как и номенклатура носителей элементарных смыслов. Случаи языковой игры с удалением корней, несущих лексические значения, убеждают в том, что носители русского языка легко понимают и Глокую куздру Л.В Щербы, и «лингвистические сказки» Л. Петрушевской; но они, как правило, не могут объяснить и обосновать своё понимание. Можно предполагать, что обеспечивает понимание смысловой поток в целом, который воспринимается подсознательно и нерасчлененно в силу речевых привычек. При этом у каждого реципиента свой уровень «тонкости слуха»; но исследователь обязан увидеть все объективные предпосылки образования смыслов на основе анализа языковых и не только языковых значений.
Приведем в качестве иллюстрации строку из стихотворения А.С. Пушкина:
В роще карийской, любезной ловцам, таится пещера…
Комментарии [11, 12] по поводу словосочетания карийская роща дают основания извлечь один общий смысл: определение карийской отсылает к античному миру с его мифологией и философией; строить свое понимание стихотворения следует на основе представлений об этой сфере культурного опыта, думать о чем-то древнем и вечном, о чем-то архетипическом… Этот смысл является не только результатом, но и средством декодирования [13, с. 134]: он носит обобщенно-регулятивный характер, определяет наше понимание всего стихотворения и вступает в корреляцию с грамматическим значением настоящего времени сказуемого таится и синтаксическим временем предложения. «Античное» направление мысли читателя поддерживается гекзаметром, который еще со времен перевода «Илиады» Н.И. Гнедичем стал в русской поэзии знаком античности. Смысл, который мы условно назовем «античность», возникает под воздействием надъязыковых значений при участии элементарных культурологических и стиховедческих представлений читателя.
Следующее словосочетание более заметно выделено и объединено смежной аллитерацией, делающей речевой такт еще более слитным по звучанию и смыслу и в то же время обособляющей его в потоке речи. Роща, любезная ловцам, т.е. известная обилием дичи и посещаемая охотниками – это пространство, наполненное растениями, животными и людьми. Смысл, извлекаемый простой логической операцией, можно, по-видимому, назвать пресуппозициональным, и он не укладывается в существующие описания речевой актуализации языковых единиц.
На этом фоне читатель может заметить звуковую фигуру контрастного выдвижения слова таится, чуждого началу строки как по звучанию, так и по смыслу. Два элементарных смысла (известный/тайный) вступают в оппозицию и начинают направлять дальнейшую мысль читателя.
Последняя звуковая фигура первой строки – зеркальная многоконсонантная аллитерация, дополненная артикуляционной однородностью губных п и в (В роще …пещера) не только дает завершенность и дискретность звучанию строки, но является также сигналом смысловой связи и оппозиции слов однородного звучания. Роща и пещера – два вместилища – противопоставлены по нескольким признакам. Роща – вместилище всего: растений и камней (поскольку есть пещера и скалы), зверей и людей и даже дали, о чем поэт напомнил в седьмой, последней строке. Это значение находит поддержку в синтаксической позиции детерминанта интродуктивного предложения. Пещера – тоже вместилище, но в то же время пустота. Противопоставление «наполненность – пустота» вполне очевидно соотносится с бытийным значением интродуктивной конструкции, стимулируя возникновение смыслового комплекса с элементами нестабильности, подобного аккорду, требующему разрешения. Коллизию дерева и камня, явленного и таящегося, внешнего и внутреннего, наполненного и пустого, растущего ввысь и уходящего вглубь, сплетенную в смысловой узел с коммуникативно-синтаксической структурой, несущей бытийный смысл, можно понять только как завязку, сюжетную коллизию, которая должна быть разрешена, если мы имеем дело с целым текстом. Нельзя не отметить, что интродуктивное предложение вполне определенно ставит подлежащее пещера в коммуникативный центр, маркирует ее как главный предмет текущего высказывания и начинающегося повествования, что, на наш взгляд, тоже является смыслом, хотя и регулятивным. Он обычно не выводится в светлое поле сознания читателя, но легко доказывается: прервав чтение, мы вызовем чувство обманутого ожидания и вопросы.
Бытийная коллизия разрешается наполнением (затоплением) пещеры и рождением ручья, и описание этого события происходит, в частности, с участием звукоподражания, заменяющего вербальное именование капель [14, с. 111-114].
Показанные нами элементарные смыслы не всегда опираются непосредственно на значения лингвистических единиц, различаются по способу смыслоизвлечения, по радиусу действия, по функции в тексте (собственно-смысловой или регулятивной). В нашем материале присутствуют смыслы, возникшие на базе нетривиальных актуализаций лексических значений, вызванных уникальными явлениями художественных контекстов [14, с. 140-142, 146-157], грамматических [15, с. 57-60] и синтаксических значений [14, с. 145, 205 и далее], игры синтаксическими позициями номинаций [14, с.174-177], символики [14, с.73, 145] и строфики [14, с.180-187], и даже возникающих в тексте смысловых микропарадигм [14, с. 190-191].
Элементарные смыслы формируются главным образом в синтагматическом контексте, но верифицируются только в составе смысловых конструктов, которые можно назвать парадигмами (по аналогии с лексико-семантическими парадигмами) или смысловыми потоками, что лучше отражает динамическую сущность и функцию явления. В смысловом потоке концептуально однородные смыслы, постепенно накапливаясь на протяжении текста, преодолевают порог восприятия и становятся все более явными для реципиента; фактически именно они ведут за собой мысль читателя и являются истинной манифестацией когнитивного процесса образования смысла целого текста. Это внутренний парадигматический аспект текста; как и языковая парадигматика, он лучше поддается анализу.
Обнаруживаются два основания для образования смысловых потоков: первое – кореференция вместе с релятивами, регулярно распространяющими ряды кореферентных именных групп [15, с. 57-60]; второе – концептуальная однородность смыслов. Наиболее регулярным, но все же частным случаем смыслового потока является лексико-семантический повтор: в нашем стихотворении лексико-семантическими повторами (но не только ими!) представлены смысловые потоки «пространство» и «движение», нередко сплетающиеся в значениях одного слова (склонились, виется) или одной синтаксической единицы (плющем, любовником скал и расселин; с камня на камень … струится). Один из смыслов разобранного нами предложения в целом можно сформулировать как «пространственное соотношение». Но и бытийное значение этой коммуникативно-синтаксической структуры повторяется далее четырехкратно, образуя смысловой поток: предицирующая конструкция появляется только после рождения ручья.
Смысл – категория философии, психологии и обыденного сознания. Изучение смыслов с позиций языкознания и теории речи обещает быть еще более трудоемким, чем лингвистическая семантика; но это закономерный этап, подготовленный всем предшествующим развитием лингвистики; именно он может приблизить плоды семантических исследований к бытовому сознанию носителей языка.
Литература
- Воротников Ю.Л. Наука о русском языке в начале XXI века: приоритетные области и перспективы развития//Языковая политика и языковые конфликты в современном мире. М.: Институт языкознания РАН, 2014. С. 29-38.
- Шведова Н.Ю. Местоимения и смысл. Класс русских место-имений и открываемые ими смысловые пространства. М.: Азбуковник, 1998. 176 с.
- Шмелева Т. В. Семантический синтаксис: Текст лекций из курса «Современный русский язык». – Красноярск: Краснояр. гос. ун-т., 1994. 2-е изд. 43 с.
- Федосюк М. Ю. Синтаксические значения и синтаксические смыслы // Вестник Московского университета. Серия 19: Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2008, № 4. С. 18–22.
- Алефиренко Н.Ф. Смысл как лингвофилософский феномен // Вестник Томского государственного университета. Филология. Выпуск № 1 (21) / 2013. С. 5-14.
- Шарандин А. Л. Когнитивная поэтика в системном описании поэтического языка // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. Выпуск № 10 (114) / 2012. C. 18-26.
- Богин Г.И. Обретение способности понимать. Введение в филологическую герменевтику. М.: Психология и Бизнес ОнЛайн, 2001. 516 с.
- Колмогорова А.В. Языковое значение и речевой смысл: функционально-семиологическое исследование прилагательных-обозначений светлого и темного в современных русском и французском языках. АДД. Кемерово, 2006. 24 с.
- Леонтьев Д.А. Психология смысла: природа, строение и дина-мика смысловой реальности. 2-е, испр. изд. М.: Смысл, 2003. 487 с.
- Стернин И.А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1985. 138 с.
- Цявловская Т.Г. Комментарии // Пушкин А. С. Собрание сочинений в 10 томах. Т. 2, М.: ГИХЛ, 1959. Цит. по: © Электронная публикация — РВБ, 2000-2015. URL: http://rvb.ru/pushkin/02comm/0694.htm
- Гаспаров М.Л. Стихотворение Пушкина и «Стихотворение» М. Шагинян//Классицизм и модернизм: Сб. статей. Тарту: Изд-во Тартуского ун-та, 1994. С. 84-94. http://www.ruthenia.ru/document/528994.html
- Новиков А.И. Смысл: семь дихотомических признаков. // Теория и практика речевых исследований. М.: МГУ, 1999, с. 132-144. http://psycholinguistik.narod.ru/index/0-70
- Лисовицкая Л. Е. Технология лингвистического анализа художественного текста: учебное пособие для студентов педагогических специальностей. – М.-Берлин: Директ-Медиа, 2015. – 276 с. http://www.directmedia.ru/book_278047_tehnologiya_lingvisticheskogo_analiza_hudojestvennogo_teksta/
- Лисовицкая Л.Е. Референциальная смысловая парадигма в художественном тексте// Самарский научный вестник 2013, №3 (4), с. 57-60. http://cyberleninka.ru/article/n/referentsialnaya-smyslovaya-paradigma-v-hudozhestvennom-tekste
Языкознание и теория текста 