А вы могли бы? Образование смыслов

В поэзии XX в. поиск неожиданной и тем самым более выразительной метафоры привел к радикальной семантической несогласованности грамматически связанных слов, что позволило создавать и более сложные смысловые комплексы.

Так происходит в стихотворении В.В. Маяковского «А вы могли бы?».

Я сразу смазал карту будня,
Плеснувши краску из стакана.
Я показал на блюде студня
Косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
Прочел я зовы новых губ.
А вы ноктюрн сыграть смогли бы
На флейтах водосточных труб?

Здесь ряд более или менее оригинальных и неожиданных метафор открывается сочетанием слов, которые в прямом значении семантически не согласуются: карта будня.

• Карта местности – план, чертеж, однажды составленный, по которому ориентируются при движении или в других случаях;
• игральная или гадальная карта – «что выпало», предназначено судьбой, не зависит от игрока;
• карта-меню – заранее запланированный набор блюд, ограничивающий выбор.

В любом значении это слово несет смысл: нечто заранее известное, предрешенное, не зависящее от лирического героя.

От слова будня идет смысл «обычное, обыденное, серое, невзрачное». В итоге первая строка означает: «нарушил заранее известную, предписанную обыденность неожиданным резким движением», а краска по контрасту видится читателю яркой, преимущественно красной. Возникла антитеза:

Так создана внутренняя норма текста, предписывающая и дальше каждую пару именных групп читать как антитезу, то есть считать актуализированными именно противопоставленные смысловые компоненты. Рассмотрим эти пары.

Смысловую структуру текста можно графически представить как лестницу из четырех синтагматически, то есть горизонтально расположенных пар-антитез, взаимно влияющих на актуализацию друг друга. Правые члены всех четырех пар образуют ярко выраженную градацию, знаменующую восхождение к высшим ценностям, к высшим проявлениям человека:

поступок  ⇒   жизнь  ⇒     любовь   ⇒    искусство.

Каждая из условно названных нами ступеней есть целый концептуальный и эмоциональный комплекс, включающий взаимосвязанные аспекты явлений, причины и следствия, сущности и их проявления, действия и результаты. Все они объединяются общим субъектом, но главное  – стоящим за ними понятием творчества. Так, в первой ступени поступок, он же резкое движение (сразу смазал …, плеснувши) есть разрушение стереотипа, предрешенности, а значит  – освобождение, проявление человеческой воли, выход из запланированной цепи событий; поступок поэта  – это его творчество, его эстетическое преобразование будничного мира с помощью яркой краски, превращение серого и предсказуемого мира в яркий и непредсказанный.

Закономерным результатом поступка-освобождения является вторая ступень градации  – неразрывное триединство:

• свобода (она же неограниченность пространственная, она же бесконечность);
• движение (которое есть сущность волны и, значит, вечное, то есть бесконечное);
• жизнь (осмысленная и вечная, поскольку олицетворение «косые скулы» является в то же время метафорой волны).

Заметим: мы скользим лишь по лингвосемантической поверхности этого удивительно емкого образа, не углубляясь в смысловую глубину совмещения концептов «океан», «волна» и «человек».

Следующую ступень восхождения поэт видит в любви, но не только: здесь появляется ассоциация «зов  – голос, звук», которая впоследствии вырастает в тему музыки, искусства как высшего проявления любви, а значит  – жизни, движения, свободы  – всего, о чем говорилось раньше.

Итак, налицо структурированный парадигматический ряд, но не словесный, а смысловой.

Левые части рассмотренных антитез не так четко структурированы, но зато составляют исходный образ преобразуемого, пре-творимого поэтом мира. И этот исходный мир последовательно возникает в деталях городского пейзажа:

• карта/ресторанное меню,
• блюдо студня,
• жестяная рыба/вывеска рыбной лавки, и, наконец,
• водосточные трубы.

Это именно детали, связанные не отношениями логической последовательности, причинно-следственной производности, а только принадлежностью к одному смысловому полю.

Все это реальность «житейского сознанья», которая служит и исходным материалом, и контрастным фоном, и причиной (благодаря своей неприемлемой будничности) творчества.

Стихотворение, в сущности, является своего рода эстетическим манифестом В.В. Маяковского.

Ключ к этому манифесту кроется в своеобразии элементарных смыслов, возникающих из синтагматического взаимодействия лексем, не обоснованного их семантической валентностью. Такое своеобразие компенсируется вполне традиционной концептуальной однородностью смыслов «элементы городского пейзажа» и не менее традиционной градацией в развитии смысловой последовательности, которую мы условно обозначили как «творчество».